Татьяна И Сергей Никитины

В кромешной тьме на каменном полу
Шагами отмеряю дни, недели,
На ощупь кружку нахожу в углу,
Холодная вода не утоляет жажды.
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Когда меня ты призовешь однажды?
Со ржавым скрипом отворилась дверь,
И белый зверь в глаза мои вцепился,
Не закричу, не потеряю память…
Спасибо, добрый стражник, что, глумясь,
К моим больным глазам поднес ты факел —
Я так мечтал вблизи увидеть пламя.
Гудят шаги по гулким коридорам…
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Я так скажу тебе, Мария-Анна,
Твое Величество, Мария-Анна,
Не стану льстить и не открою тайну,
А повторю что всем давно известно:
На свете нет прекрасней королевы,
И справедливей нет, и беспощадней,
И справедливей королевы нет!
Все острова, моря и океаны
Давно твой суд покорные признали,
И молча слушают тебя владыки,
И принимают старцы твой совет.
А я злодей, чье место на галерах,
Всего лишь на изгнанье осужденный,
Пришел просить тебя, Мария-Анна,
Не справедливости, а милосердья.
Что суждено услышать мне в ответ?
Что суждено услышать мне в ответ?
Твои глаза, Мария-Анна!
А стражник бьет железной рукавицей,
Он прав, я должен преклонить колени,
Но я забыл как преклонять колени.
Твои глаза, Мария-Анна!
Ты смотришь на меня, Мария-Анна,
Движеньем пальца отсылаешь стражу,
И мы с тобой одни, наедине…
И только длинный, длинный между нами
Твой тронный зал, и ты сидишь на троне…
Мария-Анна, леди королева,
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Твое Величество, Мария-Анна,
На свете нет прекрасней королевы,
И беспощадней нет, и справедливей,
А я злодей, чье место на галерах.
Я умоляю, будь несправедливой,
О милости прошу, о милосердьи,
Не отправляй преступника в изгнанье,
Убей меня, моя Мария-Анна!
Коснись меня своей рукой холодной,
Не закричу, не упаду от боли,
Я сам возьму твои святые пальцы
И осторожно уложу на горле,
И перед смертью прошепчу «спасибо»…
Мария-Анна, будь несправедливой!
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна…
Что ты ответишь мне, Мария-Анна,
Что ты ответишь мне, Мария-Анна…